МНЕНИЕ

 

Александр Архангельский:
В чем проблемы преподавания литературы в школе?

Дискуссии о том, как учить детей литературе, идут не первый десяток лет. «Дети не читают и сидят с гаджетами», «нужно полностью изменить учебную программу», разговоры о вредных и полезных книгах и вообще месте чтения в нашей жизни.

Писатель, телеведущий и литературный критик и автор школьного учебника по литературе Александр Архангельский считает, что современных книг в школе недопустимо мало, мы не используем новые технологии в обучении так, как это стоило бы сделать.

 

ЧТО ЧИТАЮТ ДЕТИ?

...До классики надо дорастать, дотягиваться, а текущий интерес подростка к чтению великого, но далекого всегда поддерживался хорошей сиюминутной литературой, которая говорила о его сверстниках, о том, что происходит здесь и сейчас.

А много ли сегодня русских книг, посвященных жизни нынешнего поколения? Ну, кто в голову приходит? Евгения Пастернак и Андрей Жвалевский? Но они для младшего подростка, равно как прекрасная писательница, лауреат премии Книгуру Нина Дашевская, или поэт Марина Бородицкая. А те, кому 14-15? Особенно мальчики? Мы же не можем им предложить книгу Анатолия Рыбакова «Каникулы Кроша» – не потому, что она плохая, она скорей хорошая. Но она устарела по материалу, дети не понимают, не ассоциируют себя с этими персонажами.

Есть много переводной литературы, но она с одной стороны не очень привычна, а с другой – родители психологически боятся всего, что не похоже на их детский и подростковый опыт. И учителя боятся.

Современная европейская и американская литература говорит про сложности современного подростка. Конечно, тут – помимо общей психологической ломки, появляются и сексуальные проблемы, и тема наркотиков, и насилие. Ничего этого подростковая литература не пропагандирует и не может пропагандировать по определению, но она должна рассказывать, как подросток проходит через испытания и как он ищет выходы из опасностей и тупиков.

Страшно не столько прочесть о соблазне, сколько неподготовленным встретиться с ним в жизни.

...Запрещено должно быть другое – пропаганда, проповедь зла. Но ведь это и так запрещено? А вводить в литературу жизненный материал, волнующий подростка, необходимо.

...Современная литература, в том числе детская и подростковая, может и должна рассказывать и про сегодняшнее проявление добра, про те черты, которые оно принимает в нашей жизни – непохожие на прошлое. Помощь больным, отношения так называемого здорового ребенка с так называемым инвалидом… Но и об этом – катастрофически мало книг на нашем рынке. А прекрасные издательства, готовые издавать такую литературу, те же «Самокат», «Розовый жираф», «Clever», «Рипол» и другие, сталкиваются с трудностями при поставках в книжные магазины.

...Мы удаляем классику от детей, делая вид, что она про людей без возраста. Вот они и думают, что это истории про далеких им взрослых, и только. А между тем «Евгений Онегин» – он про кого? Ленскому – 18, Татьяне – 17, а Ольге вообще 16. Первая влюбленность Сони в «Войне и мире» сегодня прошла бы по разряду педофилии, потому что ей 15, а влюблена она в 20-летнего. Классики жизни не боялись.

Мы у детей вот эту живую, трепещущую ассоциативную связь между чтением и жизнью разрываем. А потом удивляемся, что они такую ассоциативную связь не выстраивают с классикой. Забывая, что классика такая же опасная, сложная и неоднозначная, как его сегодняшняя жизнь.

Еще нужно учитывать, что «среднему» ребенку или подростку всегда читать было тяжелее, чем смотреть. Только смотрели разное. Была идея школьных театров, которая шла еще от Выготского. Мы привыкли к этому, спокойно относились к тому, что школьники инсценируют какие-то произведения классики. А ведь инсценировка – это такой же отход от литературной, буквенной основы, как и фильм.

Но много ли у нас в сегодняшней школе кинокружков? Много ли заданий, предлагающих экранизировать ту или иную сцену, написать сценарий по какому-нибудь литературному произведению? Их практически нет! А цифровые проекты, вроде «Льва Толстого в один клик» или «Анна Каренина. Живая классика», столь популярные в молодежной среде? Где их школьные аналоги? Почему мы не можем использовать понятный новым поколениям художественный и не только художественный язык, чтобы облегчить усвоение литературы?

...Не разрушает ли вариативность единое образовательное поле? Нет, по одной простой причине: есть сила традиции, с которой невозможно не считаться. Традиция – это живое наследие, медленно движущееся во времени. А традиционализм – конструкция придуманная, внешнее управление по приказу. Изучение Пушкина, Толстого и Чехова это традиция. А единый учебник это традиционализм.

И не случайно умерла маразматическая идея единого учебника по литературе. Его не может быть, потому литература не задачник и не предполагает правильного ответа на последней странице. Она предполагает трудноразрешимые вопросы и совместный поиск ответов.

КАК НАУЧИТЬ ДЕТЕЙ ЧИТАТЬ?

«Насилие» в программе, хотя бы и минимальное, неизбежно. Но везде, где его можно заменить на личную мотивацию – нужно это сделать.

Да и метод «подкупа» никто не отменял. Награждать за то, что прочитано много и хорошо – вполне можно. Кроме того, можно иногда и заманить: «Ну, это тебе читать рано, там такие вещи пишут, что ой-ой-ой, ты подожди пока, еще годик-два, еще не дорос». В восьми случаях из десяти это приведет к тому, что книжка будет прочитана.

А вот насилие неприемлемо. Ни в коем случае нельзя говорить ребенку: «Если не прочитаешь 20 страниц сегодня – не пойдешь гулять». Это вызывает отвращение к чтению. А мотивация «прочтешь – получишь что-то еще, из того, что тебе дорого» – возможна, хотя тут лучше не увлекаться.

...У детей восприятие поменялось. Поэтому современный фильм, адресованный подросткам, чаще состоит из новелл, коротких сюжетных шагов, потому что они часто не помнят, что в начале-то было.

Влияет это и на литературу. Смотрите, как пишет Татьяна Толстая последние свои вещи. Это отрывки, фактически зарисовки. Лучшее из того, что есть в книге Захара Прилепина «Обитель» – первые семь страниц про деда, печку, и доху. Что же до классики… в массовой школе можно читать фрагментами. Что бы некоторые методисты ни говорили, я глубоко убежден, что лучше, если человек прочитает отдельные сцены из «Войны и мира», чем он не прочитает книгу вообще.

Что должно обязательно появиться в школе? Анимированные комментарии. Язык в последние годы меняется бурно, мы просто этого не замечаем. Сегодня значения привычных слов поменялись. Количество комментариев растет, а это дополнительный барьер. Но у нас появились технологии. Вместо того, чтобы плакаться на видео-культуру, мы можем сделать анимированные примечания, которые всплывают при наведении на непонятное слово курсором? Это краткий разрыв в цепочке чтения, но не обрыв! Это скоро придет в школу, я абсолютно убежден.

Как придет и современная литература – несмотря на сопротивление. Это важно не потому, что современное лучше. Как правило, намного хуже. Но ближе. Тут как со зрением – если вы уткнулись в книгу, у вас зрение испортится, хотя книга замечательная. Вы должны иногда поднимать глаза, смотреть вдаль, надевать черные очки, если слишком яркое солнце. Так и с классикой и современной культурой.

Поднимите глаза, посмотрите вокруг, культурное зрение от этого станет только острее.

УЧЕБНИК ЛИТЕРАТУРЫ

...Мы работаем вместе с Татьяной Смирновой, директором православной гимназии «Образ». Она консервативнее, я либеральнее. Я мешаю ей быть чересчур консервативной в выборе тем и произведений, она не дает мне быть чересчур прогрессивным. Мне кажется, это важно.

Чем наш учебник отличается от других? В нем есть понятные тематические линии.

Пятый класс – тема детства человечества, миф, фольклор, священные книги. Да, мы даем примеры из священных книг человечества – Библии, Корана – потому что среди прочего это и великие литературные памятники. Фольклор же скорее именно детский, завязанный на игру. Шестой класс – психологическое дозревание до героики, от «Илиады» до «Ивана» Богомолова. Седьмой – путешествия, странствия. Восьмой – вводим элементы историко-литературного курса, затрагиваем тему идеала. Показываем с одной стороны, что идеалы исторически изменчивы, но само стремление к идеалу – вечное. Девятый класс – начало историко-литературного курса, русская литература на фоне европейской. Двигаясь от древнерусской литературы до Державина, мы подходим к Пушкину, Гоголю, Лермонтову.

Но есть особые сквозные линии. Во-первых, мы учим работать с источниками в интернете, вместо того, чтобы жаловаться на интернет-эпоху, надо научить находить пользу в сети, отличать безобразие, в том числе – информационное, от источников, достойных доверия. Во-вторых – экранизации. Мы при любой возможности сравниваем литературный источник с экранизацией. Смотрим театральные постановки. И возвращаемся к главному – к тексту, к читательскому опыту. В-третьих, чрез творческие задания постоянно ставим школьников в позицию автора, следуя старой формуле «от маленького писателя – к большому читателю». Ну и постепенно, без насилия, втягиваем в современную литературу, хотя бы в конце каждого учебного года, в обзоре, как внеклассное чтение, кусочками.

Нет границ между эпохами, мы не запираем литературу в историческом времени. Историческое время так же открыто, как и наша жизнь. И литература – это часть жизни, а не гетто, куда ссылают, запирают, и не дают из этого гетто выйти.

http://www.pravmir.ru/aleksandr-arhangelskiy-ne-delat-iz-literaturyi-getto/